Интервью для A.V.Club
Оригинал\Source: AVClub.com
Интервью Стивена Хайдена;
Перевод — metronome charisma;
30 января, 2008 год

Является ли музыка The Mars Volta весёлой, свободной по форме смесью металла, прога, Латины, джаза и психоделических звуков, или ветреным, недисциплинированным фестивалем мастурбации? Независимо от вашего мнения относительно наиболее поляризованной мажорной рок-группы – есть правда в обеих точках зрения – по крайней мере, The Mars Volta не скучны. Группа говорит, что их последний “The Bedlam In Goliath” проклят злыми духами, вызванными с помощью Оуиджи (доски для спиритических сеансов – прим.пер.), которую гитарист и автор песен Омар Родригес-Лопес приобрёл во время отпуска в Иерусалиме. Дублируя “The Soothsayer”, доска, возможно, принесла ряд несчастий во время создания “Bedlam’а”: студию Родригеса затопило. Вокалист Седрик Бикслер-Завала повредил ногу и заново учился ходить. Звукооператор группы получил нервный срыв. Родригес-Лопес провёл в студии 37 дней подряд, пытаясь придать форму песен трекам и не мог выяснить, почему гитарные партии продолжают исчезать. В какой-то момент, он был уверен, что никогда больше не захочет услышать эту музыку снова, как только закончит.
К счастью, The Mars Volta хорошо потрудились перед выходом «Бедлама», хотя таинственный дух всё ещё там, в текстах Бикслер-Завалы, которые основаны на сообщениях, которые он получил с помощью доски из потустороннего мира. (Поклонники так же могут «узнать тёмную историю, которая вдохновила The Mars Volta на создание их последнего альбома», поиграв на официальном сайте группы в видео игру Goliath The Soothsayer (Голиаф – предсказатель – прим.пер). Родригес-Лопес недавно говорил с клубом The A.V. Club о том, снисходительно ли группа относится к тому, что её прокляли, и почему люди могут не задерживать дыхание в предвкушении воссоединения At The Drive-In.

The A.V. Club: Много диких вещей произошло во время записи “The Bedlam In Goliath”. Омрачило ли что-либо ваши чувства на счёт записи?
Омар: Сейчас нет. У меня были взлёты и падения. Для тех из нас, кто боролся и преодолевал наркотическую зависимость это похоже на то, что происходит, когда ты наркоман. У тебя в голове происходят сумасшедше реальные вещи, а когда ты успокаиваешься и становишься совершенно другим человеком, ты оглядываешься назад и думаешь «Какого хера, о чём я только думал?» Но это не уберёт того, во что ты верил в то время. Совершенно верно, когда я закончил, я подумал, «Я никогда не буду снова слушать эту запись. Я не хочу больше ничего с ней делать». Было время, когда я не был уверен, хочу ли я играть этот материал. Спустя месяцы, я развеялся, смог оглянуться назад, смеяться и шутить над всем этим. Всё приобрело совершенно другой смысл. Сейчас этот опыт и запись кажутся мне очень позитивными. Есть ощущение и значение триумфа.

The A.V. Club: Ты всё ещё думаешь, что доска «прокляла» группу?
Омар: Определённо. Потому что это был мой опыт. Это объяснение полностью разумно и рационально, учитывая условия и культуру, в которых я вырос. Ты выпускаешь что-то и создаёшь два мнения: одни люди заинтересованы в том, что ты делаешь, а другие люди просто высмеивают и срать хотят на это. Оба допустимы и оба ничего не значат. С течением времени ты расслабляешься и понимаешь, что делает мир таким замечательным. Мы оба можем посмотреть на один и тот же предмет и назвать его совершенно разными вещами. Просто интервью может на всё пролить новый свет. Я давал интервью в Южной Америке и на Карибах и все они зациклены на “The Soothsayer”. В большинстве случаев они говорят, «О чём вы думали? Почему вы игрались с этой штуковиной? Разве ваш папа не учил вас лучше?» Я давал такие же интервью в Германии и Амстердаме, и они сказали «Чудесная фантазия».

The A.V. Club: Это вещь, которую вы искали? Вы не увидите Maroon 5, путающихся со злыми духами. Но у The Mars Volta пёстрое прошлое.
Омар: (Смеётся.) Прежде я ходил к астрологу, а потом переключился на гадалку по картам Таро. Верите вы, или нет, но они обе сказали мне разными словами одну вещь, которая подтвердила то, что говорят обо мне друзья. Астролог и гадалка по Таро сказали мне: «Ты помечен. Ты привлекаешь хаос. Хаос использует тебя как портал». Люди в моей группе и в моей жизни видят меня, как человека, ищущего хаос, потому он и приходит ко мне. И эти люди, которые не встречали меня ранее, говорят, что из-за даты моего рождения и расположения планет в тот момент, хаос видит меня, как портал. Так что я не знаю, ищем ли мы его, или он ищет нас, но он определённо приходит. Наши друзья всегда шутят: «Наверное, мне не стоит подходить к тебе слишком близко, а то я с наибольшей вероятностью умру». Это потому что наши ближайшие друзья, они всегда умирали, и трагично. У нас был Хулио, которому мы посвятили наш первый альбом, он умер. Джимми, который играл у нас на басу, он умер в очень раннем возрасте. Сара и Лаура, наши две очень близкие подруги, и Джереми, который был с нами в группе. Мы определённо несём много хаоса и драмы.

The A.V. Club: Как и предыдущие записи The Mars Volta, “The Bedlam In Goliath” нужно прослушать несколько раз перед тем, как начнёт проявляться смысл. Это часть замысла?
Омар: Я думаю, да. Это побочный продукт процесса и внутренних эмоций, которые выходят. Эта музыка для меня терапия, точно так же, как тексты – терапия для Седрика. Временами всё это становится весьма слоистым, замысловатым и запутанным, но когда ты отойдёшь назад и переслушаешь запись – как я обычно и делаю, спустя годы – ты вникаешь и находишь более глубокое значение. Я обычно добираюсь до сути того, что хотел сказать в то время.

The A.V. Club: Звучит так, словно ты не осознаёшь музыку в тот момент, когда создаёшь её.
Омар: Я просто пытаюсь выразить себя и выпустить всё из себя прежде, чем оно меня покинет. Я ненавижу интеллектуализировать мою музыку. Вот почему я обычно не делаюсь музыкой с музыкантами непосредственно перед записью их партий. Потому что я ненавижу обсуждать всё это и просто интеллектуализировать всё, на каком бы то ни было уровне. Я хочу говорить на подсознательном уровне, который знает обо мне больше, чем я смогу когда-либо узнать на моём интеллектуальном уровне. Только когда я начинаю делать аранжировки, – которые я называю архитектурой песен – во всё начинает вкладываться много мыслей.

The A.V. Club: Критики часто называют The Mars Volta самоснисходительными. Что ты можешь на это ответить?
Омар: Я думаю это замечательно. Всё возвращается к тому, чтобы смотреть на одну вещь двумя разными взглядами. Для некоторых людей, «самоснисходительность» — это критика. Для меня, это огромный комплемент. Я весь в том, чтобы быть самоснисходительным. Я не имею понятия о том, что делаю. Моя музыка это моя терапия. Я иду и долго блуждаю, потом записываю, чтобы много лет спустя я мог вернуться и сказать «Конечно, это, что я чувствовал». Тогда я могу вернуться и принести извинения. Я могу сказать Седрику «Мне жаль, я был таким надменным и диким в то время. Я послушал запись и понял, что был взбешён от того, что ты сделал 10 лет назад». Самоснисхождение – это прекрасное ощущение – быть человеком. Все учения великих мастеров, или даже клише из самоучителей обычно начинаются со слов типа «Ты не можешь полюбить кого-либо до тех пор, пока не полюбишь себя». Это очень большая часть человеческого существования.

The A.V. Club: Теперь, когда у The Mars Volta уже четыре полных альбома, чувствуете ли вы, что у группы есть свой «саунд»?
Омар: Этот как раз то, что я постоянно пытаюсь узнать,- как мы можем звучать. Суть в том, что сначала мы всегда связаны звуком, благодаря той структуре, что я делаю для группы. Я пишу всю музыку, все наши партии, все инструменты. Седрик пишет все тексты и все вокальные партии. У него очень специфический голос, а у меня осень специфический путь написания. Обычно, люди могут услышать нашу музыку – независимо, хорошо это или плохо – и сказать, «Ооо, это The Mars Volta». Кроме того, ты постоянно пробуешь найти новый способ выразить этот звук, новый способ решить вопрос, над которым работаешь. Хороший пример представляет запись, которую мы сейчас обсуждаем. Я поменял её полгода назад, и с тех пор, я работаю над новой записью. “Бедлам” вероятно, наша наиболее,- за отсутствием лучшего слова,- агрессивная запись. Естественно, я двигаюсь в другом направлении и делаю более спокойную запись. Ты постоянно ведом последней вещью, которую ты сделал.

The A.V. Club: На шоу New Year’s Eve в Сан-Франциско, The Mars Volta сделали акустический сет. Это ли то направление, в которым ты работаешь?
Омар: Я постоянно говорю Седрику, что новую запись, которую я готовлю для нас, я рассматриваю как акустический альбом. Зная меня уже 17 лет, он понимает, что я имею под этим ввиду. Это не значит, что альбом будет акустическим в том смысле, как мы играли на New Year’s Eve. Эта новая запись, которую я считаю нашим акустическим альбомом, будет также включать в себя и электронные инструменты. Это не типичный акустический альбом, но у меня в голове есть чувство, как развить его. Я думаю об акустических записях, которые мне нравятся, и как эта идея может сочетаться с тем, чтобы сделать что-то другое, немного более интересным. У меня была такая же ситуация, когда я решил выпустить живую запись. Я послушал свои любимые живые записи и сказал, «Окей, это мило. Чего бы я хотел как поклонник?» Когда я был маленьким, я всегда хотел немного живых моментов о группе, чтобы я мог представить их себе. Вы слышите наш живой альбом, он начинается с саундчека, и наши техники говорят о том, что не так с микрофоном. Далее идём мы за кулисами, а потом всё перетекает в концерт, а затем, в середине песни, я вставляю некоторые беседы, которые мы проводили в автобусе во время тура. Такие вещи меня очень привлекают. Многие люди, которые были не в духе, говорили, «Это не живой альбом. Он включает в себя всякую другую ерунду. И тут есть овердабы!» Это не овердабы, всё просто смикшировано креативным путём.

The A.V. Club: Звучит, словно вы шли документальным путём.
Омар: Определённо. Что-то более кинематографическое. Вот почему я всегда ребёнком любил делать бутлеги, эти живые записи The Misfits или The Dead Kennedys. Я обожал слушать то, что они говорили между песнями. Я любил, когда рвались гитарные струны. Я любил, когда было время простоя. Я предоставлял себя своему собственному воображению, и представлял, какие эти люди, и что это значит быть в турне или на сцене. Для меня это было действительно очаровательно.

The A.V. Club: Ты и Седрик высказывались против слэма и других примерах придурковатого поведения публики на ваших шоу. Аудитория добавляет или умаляет ощущение «живого» выступлении для вас?
Омар: У них есть возможность сделать и то и другое. Вот почему это горячее средство. Запись – это холодное средство – ты изолирован в своей студии и пытаешься сделать момент настолько идеальным, насколько возможно. Живьём всё в движении. Ты взаимодействуешь с людьми. Когда мы играли в Южной Америке, Мехико или на Карибах, люди танцевали от первой до последней минуты. Это поддерживает тебя и мотивирует. А когда ты приезжаешь в городок более замкнутый, ты думаешь «Им просто не нравится всё это». Иногда ты играешь жёстче, типа, «Да ебать их!» (Смеётся.)
Слем – это то, с чем мы годами боролись. Сейчас я думаю, всё больше и больше, что нам просто нужно дать делать людям то, что они хотят. Но большую часть времени, молодые люди, более низкие люди, женщины – более слабые – они стоят и смотрят, потому что они всю ночь ждали, чтобы увидеть тебя играющим. Мы видим людей, с разбитыми носами, с фонарём под глазом, людей, увозимых на скорых, и всё из-за стейдж-дайвинга. Когда ты вспоминаешь, что значит быть ребёнком и пойти на свой любимый концерт и увидеть пару с подбитыми глазами, увозимыми скорой, для кого-то это захватывающе, но не для меня. Это самая ужасная вещь, которая может случиться. Портится настроение. Особенно если это девушки. Потому что, в основном, мужчины любят такие зверства. Это часть самовыражения, которое продиктовано мужским обществом. Ты хочешь чего-то большего, но как мы поняли, люди просто находятся на разных стадиях развития. Ты не можешь сказать им, что чувствовать. Они поймут это сами, когда придёт время. Но слэм и стейдж-дайвинг, это было 20 лет назад. Вы думали, это выльется во что-то ещё. Но что вы можете сделать?

The A.V. Club: The Mars Volta также не играют на бис. Вы считаете это фальшью, которая вас выводит из себя?
Омар: Время от времени, я думаю. Только раз за последние два или три года мы играли на бис, и это было реально круто. Мы уходили со сцены и люди сходили с ума снова и снова. В один такой вечер, народ в группе был типа, «Давайте сыграем ещё одну!» Но организаторы такие, «Они ушли и всё!» — и свет выключается, но ты всё ещё видишь техников на сцене, настраивающих инструменты, и ты думаешь, что они должны вот-вот вернуться, но это не для нас. Мы можем отыграть три часа, выложиться на 110 процентов и этого будет более чем достаточно. Я думаю, для толпы тоже. Я знаю, что когда я иду на концерт, плевать даже если это моя любимая группа, я обычно не могу смотреть больше часа. (Смеётся.) Мои уши устали, мои ноги устали, и я иду домой и наслаждаюсь воспоминаниями.

The A.V. Club: Вы с Седриком играли в группах почти два десятилетия. Что держит вас вместе так долго?
Омар: Я не знаю. (Смеётся.) Я думаю, это наши корни. Мы просто понимаем друг друга. Я бы хотел сказать, что мы работаем над этим, но я даже не чувствую этого. Это как влюбиться в кого-то. К этому моменту, мы сочиняем музыку уже 17 лет. Мы вместе выросли. Мы друзья с детства. Большинство людей не имеют друзей даже в средней школе. Мы вместе выросли в дороге, мы месте влюбились, пережили романы, испытали горе друг друга, говорили об этом друг с другом, мы пережили смерть нашего лучшего друга Джереми. Мы испытали всё, что значит жить и это испытание и держит нас вместе.

The A.V. Club: То, что вы в одной группе сближает вас, или ставит палки в колёса вашей дружбы?
Омар: И то и другое. Это то же самое, что и брак. Когда люди женятся, это сближает их, но и создаёт трудности. Чуть что, вовлекается семья. По счетам надо платить. Но те вещи, которые мы называем трудностями, на самом деле просто испытания. Когда вы преодолеваете их, вы становитесь намного ближе. Такая проблема всегда была у нас в группе. Мы постоянно меняем людей. У нас бывают финансовые проблемы, потому что мы не играем по правилам в полном размере. Но мы бросаемся в сражения, как только они начинаются, и проходим через них.

The A.V. Club: Ты сказал, всем, кто хочет понять The Mars Volta, нужно посмотреть фильм «Фитцкарральдо».
Омар: У группы всегда была метафора, так же как у [режиссёра Вернера] Херцога метафорой была лодка. Любовь к чему бы то ни было, любовь к процессу, возможность осуществления задуманного будет вести тебя до конца.

The A.V. Club: Ты часто говорил, что легко можно начать скучать и беспокоиться, когда дело касается музыки. Как долго ещё осталось ждать, пока ты устанешь от The Mars Volta?
Омар: Это предстоит узнать. Как и у всех остальных, у меня бывают взлёты и падения. Ты просыпаешься в один день и думаешь, «Жизнь прекрасна!». Просыпаешься в другой день и, «Всё так дерьмово. Я хочу остаться в постели». В данный момент я чувствую уверенность в том, что сколь долго я смогу двигаться вперёд в музыкальном плане, столь же долго я смогу делать это. По крайней мере, ещё лет пять. В другое время я чувствую, что время идёт. Я всё ещё пытаюсь выяснить, что я чувствую о чём-либо в данный момент. Когда ты чувствуешь, что ты к чему-то пришёл, вот это настоящая проблема. Со старой группой я чувствовал, что пришёл. Что-то вроде, «Хорошо, отныне наши записи будут звучать так». А когда ты постоянно чувствуешь, что песни получаются одинаковыми и больше некуда расти, ты к чему-то приходишь. Это означает, что жизнь кончилась. Это смерть.

The A.V. Club: Так вы не желаете воссоединения At The Drive-In?
Омар: Нисколько. (Смеётся.) Это как вернуться к бывшей девушке, от которой ты с радостью ушёл. Ты бы вообще ничего не изменил. Это как, «Я рад, что встретил тебя. Я многому научился с тобой. Я научился, как не надо делать. Я научился, как надо делать. Но будь я проклят, я никогда не пройду через это снова». Мы исчерпали себя как раз в тот момент, когда мир начал замечать нас и то, что мы делали. Семь лет мы были в этом, люди говорили что-то типа, «Эй, о чём это эти парни?» И про себя я на самом деле думал, «Мне кажется, это всё. Просто одно и то же снова и снова». Я чувствовал, что “Relationship Of Command”, наш последний альбом, был просто перефразировкой “In\Casino\Out”, и что “Vaya” была последней интересной вещью, сделанной нами. Седрик и я написали большую часть музыки для этой группы. И когда ты видишь, что нет того, что должно было быть демократической средой, и ты видишь, что всё идёт по тому же пути, ты начинаешь задумываться. Ты начинаешь учиться тому, что демократия не работает в тех случаях, когда дело касается артистической экспрессии. Ты начинаешь учиться тому, что если ты не ведёшь своё дело, то кто-то другой будет его вести, будет подворовывать и класть лишний доллар к себе в карман. Ты учишься разным вещам, прежде чем начать другие отношения. Ты постоянно узнаёшь, чего ты не хочешь делать, что, в свою очередь ведёт тебя к тому, что ты хочешь.